В Гродно продолжает борьба историков и чиновников, вызванная масштабной перестройкой центра города. Историки говорят об уничтожении уникальных построек, чиновники не обращают на это внимания.
Валерий говорит, что последняя волна активного уничтожения старого Гродно началась в 2005 году, а активная фаза разрушений началась годом позже: «При этом разрушения на моих глазах происходили и в предыдущие годы, однако если и замечались, то сознание как-то обходили. А вот 2006-й не просто торкнул, а ударил по лицу со всей дури! После разгона палаточного лагеря на Октябрьской площади, где я был с самого начала вплоть до последнего перед разгоном дня, пытаясь прийти в себя от шока, сидели с другом на стенах Старого замка в Гродно, смотрели вниз на Неман и говорили о необходимости организации подполья, перехода к партизанской тактике противостояния. Однако слова, идеи, планы вскоре были отброшены в сторону: "реконструкторы" сели в экскаваторы и выехали на бывший Рынок - современную Советскую площадь - в самом центре исторического центра. Надо было спасать Гродно».
Гродно — один из немногих белорусских городов, сохранивших историко-культурное разнообразие эпох и стилей. Но скоро вторая столица Великого княжества Литовского может исчезнуть и превратиться в обычный белорусско-советский город.
С весны 2006-го в городе над Нёманом не утихает скрежет бульдозеров. Несколько лет назад научно-проектное предприятие «БелНИИПградостроительства» представило генеральный план Гродно, исторический центр которого включен в Государственный список историко-культурных ценностей Беларуси. Проект старейшего белорусского архитектора Владимира Исаченко Указом от 28 июля 2003 года № 332 утвердил президент Беларуси. Однако последующие действия гродненских властей, взявшихся за масштабную реконструкцию и претворение генплана в жизнь, расходятся не только с законодательными нормами, но и со здравым смыслом.
Бывший губернатор Гродненской области Владимир Савченко начал волну реконструкции города Гродно, исходя из своего представления о прекрасном. В народе его даже прозвали «плиточником», потому что именно с его лёгкой руки старинная брусчатка заменялась «современной» плиткой, которой он заложил почти весь город. И не удивительно, если вспомнить, что его родственники имеют целый завод по производству этой самой плитки. А если есть деньги на плитку, почему не найдётся средств для научной реконструкции?
Владимир Дешко, во времена Савченко занимающий должность директора областного унитарного проектного предприятия «Институт «Гродногражданпроект», и Абдулвагаб Вагабов, генеральный директор ОАО «Гроднопромстрой», с началом реконструкции стали настоящими хозяевами Гродно. Они не только вершили судьбу исторических объектов города, но и распоряжались огромными деньгами, которые выделялись из государственного бюджета на реконструкцию.
Собравшейся команде чиновников-реконструкторов противостояла группа инициативных молодых людей. «Структура неформальной группы "защитников" сложилась достаточно стихийно, хотя и был костяк из надежных старых друзей - по сути, сплошной экспромт. Кто-то приводил друзей по общественной деятельности, кто-то - знакомых программистов или простых парней из спальных районов с лопатами в руках и т.д. Мы, совсем ещё молодые люди, на взрослых сильно не надеялись и особой помощи не ждали: вначале вообще сложилось впечатление, что нас бросили - словно наш Гродно никому и не был нужен. Может, не опомнились еще от шока после выборов, а может ... Только несколько взрослых помогали нам, юношам, вначале и также защищали Гродно», - вспоминает Валерий.
Помогали гродненцем в борьбе друзья из Минска - сообщество студенческой молодежи "Этна". «Я познакомился с ними ещё раньше, в Вильнюсе, где я в то время учился, начал встречаться с одной девушкой оттуда, - Олей, поэтому ничего удивительного, что всей компанией "этновцы" и взялись нам помогать», - рассказывает Валерий.
Одним из ярчайших примеров уничтожения исторического центра Гродно является реконструкция Советской площади, которая началась без археологических раскопок, что, кстати, противозаконно. Пласты и богатейшие культурные слои с историческими находками за пять веков сразу вывозились на свалку.
«18 апреля утром позвонил друг Юра: "Сейчас начнут копать!" Я вскочил: мы знали, что со дня на день "реконструкторы" собирались копать огромную яму посреди площади - под будущий подземный переход. Беда была в том, что копать собирались как раз на том месте, где ждали своего шанса на восстановление фундаменты дворца Радзивиллов, одного из уникальнейших и богатых объектов за всю историю гродненских каменных сооружений. Прихватил с собой паспорт, зубную щетку, пасту: черт его знает, как те экскаваторы останавливать, камнями бросаться что ли – может, домой сегодня уже и не вернусь. Были такие мысли, какое-то упрямство, необратимость…», - вспоминает Валерий.
Когда экскаватор начал вгрызаться в землю, молодые люди стояли рядом и вглядывались под ковш. «Не зацепил, не тронул – приговаривал мысленно, пристально вглядываясь под ковш, готовый ещё неизвестно на что, как только появится фундамент», - вспоминает активист.
Человек в штатском, стоящий рядом и также наблюдающий за процессом, наблюдал и за реакцией молодых людей. «Ситуация его, видимо, забавляла, и он начал меня подзадоривать: "Тебе нужны эти руины? Ну так прыгай туда, чего ждешь?" И в этот момент - видимо, от отчаяния и злости – я отступил на шаг назад от края и сразу же прыгнул в яму. Песок, развороченный ковшом, смягчил посадку. Я вскочил на ноги и побежал прямо на ковш, затем шагнул немного влево, чтобы меня заметил водитель, и замахал ему руками. "Нах ... й! Нах ... й!" - кричал я ему. Почти сразу же за мной в яму прыгнула Оля, за ней еще одна девушка. Мужик от неожиданности высунулся из кабины и сразу же заглушил машину. Затем экскаватор немного отъехал от края ямы. Штатский стоял на своём месте в такой же растерянности», - рассказывает Валерий.
Воспользовавшись заминкой и не тратя ни минуты, активисты начали разгребать песок в яме, откидывая в сторону раскрошенную глину и кирпич. Наверху "защитники" уже объясняли, что здесь находятся фундаменты дворца, их нельзя уничтожать. «Я видел, что кирпич, который отбрасываем в сторону из разворошенной ковшом земли - обычный щебень, а не часть фундаментов. Видел, но молчал: пусть лучше думают, что зацепили фундаменты - нам нужна эта пауза», - вспоминает Валерий.
К ним в яму прыгнули остальные молодые люди и дело пошло быстрее. Вскоре из-под песка выглянул краешек добротной старой кладки. Начали разгребать. Расчистили верх. «Фундамент! Была настоящая эйфория! Ощущение победы, столь важное в ту удушающую весну!», - рассказывает Валерий.
Вокруг стихийных раскопок собралась толпа зевак. Кто-то фотографировал, кто-то объяснял остальным, что здесь происходит. Никто не мешал, даже милицию никто не вызвал.
Подъехал Владимир Дешко, руководитель "Гродногражданпроект" - главный разоритель исторического центра Гродно на то время.
Не смотря на то, что ещё ранее историки говорили о фундаменте дворца на Советской площади, Дешко сделал удивленный вид и сказал, что он ничего не знал о дворце. Прораб вытащил проект подземного перехода. Стояли, объясняли, спорили, показывали, где далее следуют фундаменты.
Говорили, что нельзя их трогать, иначе разрушение древнего основания поставило бы крест на проектах возродить уникальный памятник. Добились компромисса: там же, посреди раскопа, карандашом исправили сразу же на проекте направление выхода из подземного перехода - таким образом, чтобы не повредить фундамент.
«Так и случилось. Остатки дворца Радзивиллов уцелели. Переход пошел в другую сторону. К сожалению, больше таких крупных побед мы не одерживали: уничтожение старого Гродно продолжилось ...», - рассказывает Валерий.
Инспекция, организованная Министерством культуры для проверки Советской площади, выявила нарушение сразу нескольких законов: «Об архитектурной, градостроительной и строительной деятельности Республики Беларусь», «Об охране историко-культурного наследия», а также Положения «Об охране археологических объектов при проведении земляных и строительных работ», утвержденного постановлением Совета Министров.
Однако никто не был наказан, а «реконструкция» продолжилась с еще большим рвением.
В районе железнодорожного вокзала стерли с лица земли старую мельницу. На улице Замковой при уничтожении пожарного депо нарушили один из ценнейших археологических слоев 12 века. В парке Жилибера под бензопилу попали вековые реликтовые деревья.
Планы реконструкции центра Гродно существовали ещё в советское время, в 50-60-х гг. прошлого века. Но этим планам помешало недостаточное финансирование. Большие деньги доехали только на реконструкцию железнодорожного вокзала, что привело к плачевным результатам.
В 60-70-е гг. реконструкция исторического центра Гродно выглядела следующим образом: были уничтожены Фара Витовта, почти все здания времён Тизенгауза, засыпана площадь Ленина, засыпаны многие исторические строения, улица Социалистическая с уникальной застройкой, участки замковой улицы.
Сегодня ситуация повторяется. Местные власти остервенело перекраивают город, превращая его в бетонную, ничем не примечательную пустыню.
В 1968 году в Беларуси появилась «Белреставрация» - институт, который занимался научными исследованиями и реставрацией исторических памятников. Этот институт мог заказывать научные исследования тех или иных объектов, под его эгидой существовала возможность обучения в Европе на рестовратора. В Гродно было своё подразделение этого учреждения, правда, после 90-х годов его деятельность сошла практически на нет, а в 2006 году Гроднореставрация была добита Владимиром Савченко.
Сейчас в Гродно нет ни институтов, ни людей с реальным реставраторским опытом. Все толковые талантливые люди уехали из города (например, Вадим Глинник). Реальная реконструкция никому не нужна. В Гродно слово «реконструкция» чаще всего подразумевает снос исторических объектов. Так проще.
Еще один пример варварского отношения к историческому наследию – история со зданием, который известен в Гродно как «Горячий хлеб». С одной стороны, дом требовал капремонта и начал создавать опасность для автомобилистов. С другой, это здание было одним из немногих примеров белорусского конструктивизма начала прошлого века, и вместе с прилегающими улицами и застройками создавало целостный архитектурный комплекс, отражая эпоху в городской истории.
В 2006 году гродненский историк и краевед Алесь Гостев пошел на приём к тогдашнему мэру города Александру Антоненко, чтобы защитить «Горячий хлеб» от сноса.
«К Антоненко пошла целая делегация неравнодушных историков и краеведов. В то время мэр города заявил, что в этом здании нет ничего ценного и ничего интересного. Мы на встречу с ним прихватили уникальные находки из «Горячего хлеба», по которым становилось сразу понятным – там бурлила жизнь, - рассказывает историк. По его словам, самым неприятным моментом встречи было то, что Антоненко заявил: «Неужели вы не можете говорить по-русски?»
«Мы разговаривали с ним по-белорусски. У нас по Конституции – два государственных языка, и если ты стал чиновником, то должен двумя языками владеть. Иначе зачем ты занимаешь чьё-то место?» - вспоминает Алесь Гостев. Кроме всего прочего, историк аргументировал свою позицию против сноса «Горячего хлеба» тем, что 20 лет назад лично ходил и просил чиновников не разваливать железнодорожный вокзал. Конечно, его тогда никто не послушал. Через 20 лет сами же чиновники и пожалели об этом. Так будет и с «Горячим хлебом». На что Антоненко ответил: «Вот придете через 20 лет – тогда и поговорим». Естественно, здание было бесцеремонно снесено, несмотря на собранные подписи гродненцев, выступавших против сноса, и попытками внести «Горячий хлеб» в список охраняемых историко-культурных объектов.
«Самая главная проблема – это отсутствие желания что-то делать. Если есть желание – найдутся и специалисты, и деньги. У чиновников же свои интересы и заботы. Они каждый день решают, по их мнению, куда более важные вопросы, нежели реконструкция обветшалых зданий. А что касается вечного – приходите лет через 20», - говорит Алесь Гостев.
У историков с приходом на пост губернатора области Семёна Шапиро появилась надежда, что всё изменится. Но как оказалось, ученые жестоко ошибались.
Шапиро на первых порах входил в контакт с Дешко. А исторические здания стоят на пути, мешают, как бельмо в глазу. И не потому, что они представляют какой-то исторический интерес, а потому, что чиновники просто не знают, что с ними делать. Для них исторические памятники – простой строительный балласт. Правда, на котором можно хорошо заработать: сносим дом, переселяем людей в новые квартиры, которые строятся тем же «Гроднопромстроем» с его неизменным руководителем. С отменой льготного кредитования строительство жилья в Беларуси замерло. Как найти выход? Можно строить для людей, чьи дома вот-вот снесут. Так Шапиро скатился к тактике Савченко.
Любой дом при желании можно назвать аварийным и снести (для этого просто устанавливается процент изношенности).
Очевидно, что люди, которые живут в своих частных домах в историческом центре, в большей степени сохраняют свои дома, чем люди, которые живут пусть даже и в красивых деревянных домах на три-четыре квартиры. Раньше как было – если ты богатый хозяйственник, ты выстраивал себе большой дом с богатой отделкой. Если ты был бедным – то и дом был соответствующим, маленьким, небогатым. Когда пришла советская власть, бедняки остались в своих домиках, и их дети и внуки до сих пор там живут. А у богатых или отбирали дома, или оставляли им максимум две комнаты, а в остальные подселяли две-три семьи. И потомки тех семей не думают о том, что эти исторические дома можно выкупить, сделать из них гостиницы, они просто хотят быстрее оттуда съехать. Поэтому эти дома не досматриваются и грубо перестраиваются или доводятся до сноса. Например, дом Ремарчука на улице Белинского.
Сегодня там заменили шесть окон на стеклопакеты, вынесли старинные резные двери и заложили пеноблоками.
Дом из красивого строения 1907 года превратился в сарай, который уже не представляет никакой исторической ценности.
Складывается впечатление, что чиновники творят, что хотят. Снесли здания, интересные в архитектурном плане, а взамен – ничего. Вопрос сохранения и защиты исторического центра в некоторой степени – вопрос идеологии. В местной власти нет чиновников из Гродненского региона, которые могли бы душой прочувствовать город, и которым было бы действительно не всё равно. Вся эта система взаимоотношений связана с тем, что у чиновников нет представления и понимания ценности города Гродно. Историческое наследие по большому счёту никто не воспринимает как туристическое средство для зарабатывания денег.
Гродно в системе координат белорусской власти находится в особом статусе. Гродненщина всегда воспринималась как прозападный, оппозиционный регион, поэтому главная роль чиновников здесь сводится к одному – следить за областью. Чиновники здесь имеют своеобразный карт-бланш: многое им прощается, можно делать что хочешь, зарабатывать как хочешь, главное – следить за людьми.
Нет никаких инвестиций в исторический центр города. Их и не будет, потому что никто сюда не едет. Нет среди чиновников и никакого взгляда на реконструкцию, единой концепции. Часто происходит совершенно немотивированный снос жилой застройки. Например, «золотой горки» в Гродно.
За государственные деньги было уничтожено 9 зданий, и до сих пор ничего не построено взамен.
Один из активистов кампании по защите Гродно от разрушения Юрий Седеневский рассказывает, что они писали заявления властям, но у чиновников были свои планы на исторические здания.
«На «Золотой горке» были интересные деревянные строения. Местные историки и краеведы пытались донести до власти их ценность в архитектурном и историческом плане, но без толку. Главная беда – это то, что у нас по факту не работает законодательство по охране историко-культурного наследия. Там есть много неконкретных мест, которые при желании можно обойти. Контролирующий орган также не выполняет своих функций и обязанностей по защите памятников истории», - рассказывает Юрий.
Власть мало интересует мнение знаменитых гродненских историков, да и понятие «авторитетный» историк или краевед часто может разниться у чиновников и общественных активистов.
«Вместо дорогостоящей научной реставрации и ремонта проще снести старое здание, а землю продать под какой-нибудь гипермаркет. В чём плюсы сноса: здание не нужно реконструировать, обслуживать, поддерживать, для этих целей не нужно искать квалифицированные кадры и платить им за работу. Зачем делать красивые клумбы, если намного проще сделать газон и периодически прохаживаться по нем газонокосилкой? Или вообще – заложить все плиткой. Аккуратно и никаких проблем с поддержкой этого порядка. Чиновники не понимают исторической ценности многих объектов. Плитка, жёлтые фасады, ёлки – самое оно. Кстати, ёлки – отличная замена деревьям, потому что у ёлок не опадают листья. Срубили деревья – навели порядок, всё чисто и аккуратно, не подкопаешься», - отмечает активист.
По его словам, проблема города Гродно в том, что за основу реконструкции берут готовые старые проекты.
«Например, реконструкцию Старого моста в Гродно делали по ещё советскому проекту. Новый проект стоит 30-40%, а в некоторых случаях – и 50% от стоимости самого объекта, и понятно, что это очень дорого», - констатирует Юрий.
Складывается парадоксальная ситуация: за деньги налогоплательщиков местные власти уничтожают исторические памятники и уникальный облик города. Получается, что гродненцы сами и оплачивают приведение смертного приговора историческому центру Гродно.
Что на это могут ответить историки и общественные активисты? Они делают попытки всё исследовать, изучить, описать, внести в список исторического наследия, чтобы доказать чиновникам необходимость и ценность того, что они пытаются сохранить. Но доказать что-то власти оказалось невозможным, историки и чиновники существуют в разных координатах. Закончилось это всё катастрофой – увольнением историков из Гродненского государственного университета в 2012 году.
ОК, «Белорусский партизан», фото Валерия Руселика и Андрея Павача
Комментариев нет:
Отправить комментарий